Изнывая в трясине обид и страстей,
Гниль греха мне казалась привычной на вкус.
Но, услышав о кровью залитом кресте,
Осознала: меня возлюбил Иисус!
В преломлении хлеба, в хвалебном псалме,
В разнотравии пестро-медовых лугов,
Наблюдая, как мамы целуют детей,
Узнаю к человеку Господню любовь.
Когда заново свежий глотаю я вдох,
И расстаяла тьма в возрождении дня,
Свою пищу вкушая, Отец мой и Бог,
Я уверена в том, что Ты любишь меня.
Когда труд и недуг больно сдавят виски,
И родные забудут меня приласкать.
Утишенье явивши от вялой тоски,
Ты, Господь, незаслуженно любишь меня.
Когда странник стучится в домашний уют,
Дай, как сердце свое, такового принять.
Когда нищие хлеба из рук моих ждут,
Помоги полюбить, как Ты любишь меня.
Когда ветхая старость скует мою плоть,
И усилием будет даваться мне вдох,
Всем своим разумением, сердцем, душой
Дай сил, Боже, ответить Тебе на любовь.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэт и еврейский язык - zaharur На вышеприведённой фотографии изображена одна из страниц записной книжки Александра Сергеевича Пушкина, взятая из книги «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты». — 1935г.
В источнике есть фото и другой странички:
http://pushkin.niv.ru/pushkin/documents/yazyki-perevody/yazyki-perevody-006.htm
Изображения датированы самим Пушкиным 16 марта 1832 г.
В библиотеке Пушкина была книга по еврейскому языку: Hurwitz Hyman «The Elements of the Hebrew Language». London. 1829
Это проливает некоторый свет на то, откуда «солнце русской поэзии» стремилось, по крайней мере, по временам, почерпнуть живительную влагу для своего творчества :)
А как иначе? Выходит, и Пушкин не был бы в полной мере Пушкиным без обращения к этим истокам? Понятно также, что это никто никогда не собирался «собирать и публиковать». Ведь, во-первых, это корни творчества, а не его плоды, а, во-вторых, далеко не всем было бы приятно видеть в сердце русского поэта тяготение к чему-то еврейскому. Зачем наводить тень на ясное солнце? Уж лучше говорить о его арапских корнях. Это, по крайней мере, не стыдно и не помешает ему остаться подлинно русским светилом.
А, с другой стороны, как говорится, из песни слов не выкинешь, и всё тайное когда-либо соделывается явным… :) Конечно, это ещё ничего не доказывает, ведь скажет кто-нибудь: он и на французском писал, и что теперь? И всё же, любопытная деталь... Впрочем, абсолютно не важно, была ли в Пушкине еврейская кровь, или же нет. Гораздо важнее то, что в его записной книжке были такие страницы!
